Зачастую кажется, что в Божьем Провидении Его избранным сосудам определено в своей молодости жить в условиях лишения и, в ряде случаев, в крайней бедности. Иногда им приходилось до дна испить горькую чашу. Никто не знает, как сочувствовать другому, человеку больному или находящемуся в беде, пока он сам не пройдёт через похожие испытания. Редко бывает, чтобы получившие необычный призыв от Бога, выросли в богатых домах или происходили из аристократических семей. Сам Спаситель родился в яслях. На восьмой день, когда настало время совершить над Ним законный обряд, семья смогла позволить для жертвоприношения только двух горлиц, которых приносили в жертву только в случае крайней бедности родителей, бывших не в состоянии пожертвовать агнца. (Лев. 12:8) Критики во время Его служения оспаривали авторитет Его предтечи, Иоанна Крестителя, потому что он вышел в таком одеянии, и его проповедь была грубой, не отшлифованной в стиле церковных школ его времени. Но Иисус сказал об Иоанне, что из рождённых жёнами не было более великого, чем он. И Он задал критикам прямой вопрос: "Что же смотреть ходили вы? Человека ли, одетого в мягкие одежды? Носящие мягкие одежды находятся в чертогах царских". Другими словами, Господь им показывал, что они не должны ожидать, чтобы пророки такого уровня, как Иоанн, появлялись из окружения, где они были избалованы и жили без забот и тревог. Смирение и сила характера лучше всего развиваются при тяжёлой жизни из-за трудностей и бедности. А теперь позволим Брату Бранхаму рассказать что-нибудь о его семье, его детстве и как его отец боролся с бедностью.

Я был папиным сыночком—я смотрел на его крепкие мускулы, когда он закатывал свои рукава, и говорил: "Вот это да! Папа проживёт сто лет". У моего отца были крепкие мускулы, потому что он перекатывал брёвна, работая в лесах. Мне казалось, что он никогда не умрёт. Но ему было всего лишь пятьдесят два года, у него ещё не было седых волос, кучерявые волосы, когда его дорогая голова лежала у меня на руках, и Бог забрал его домой.
Я видел папу, когда он возвращался с лесозаготовок настолько обожжённый солнцем, что мама брала ножницы и разрезала рубашку, чтобы отклеить её от спины. Он тяжело работал за семьдесят пять центов в день, чтобы заработать нам на жизнь. Я любил своего отца, хотя он и выпивал. Иногда он меня стегал, но было за что. На стене у него висели Десять Заповедей, а рядом с ними прут из гикори. Я получал воспитание в дровяном сарае, когда я делал что-нибудь плохое. Но я любил своего папу. Годы спустя он отдал своё сердце Христу и получил спасение, за несколько часов до того, как он умер на моих руках.

Бедность в семье

Я помню, как папе приходилось работать, чтобы оплатить счета. Бедность — не порок. Но иногда это очень тяжело. Я вспоминаю, что у меня не было подходящей одежды для школы. Я целый год ходил без рубашки. Рядом жила богатая женщина, которая мне подарила моряцкий китель с эмблемой на рукаве. Я застёгивался полностью до верха и мне становилось очень жарко. Учительница говорила: "Уилльям". А я отвечал: "Да, мадам". "Ну, почему бы тебе не снять куртку?" Но я не мог; так как у меня под ней не было никакой рубашки. Итак, я выдумывал и говорил: "Я продрог". Тогда она говорила: "Хорошо, иди сядь поближе к огню". И я сидел там, в то время как пот катился по мне струями. Потом она говорила: "Ты ещё не согрелся?" Мне приходилось говорить: "Нет, мадам".

Что ж, было довольно тяжело ходить. Мои пальцы на ногах торчали из туфель, как черепашьи головы. Потом немного спустя, у меня появилась рубашка.
Я вам расскажу, что это была за рубашка. Это было женское платье, которое сначала носила моя двоюродная сестра, и на нём было много причудливых узоров. Я отрезал от него юбочную часть, и потом я его одел, вам надо было бы меня видеть, с каким важным видом я шёл в школу. Потом дети начали надо мной смеяться, и я сказал: "Чего вы надо мной смеётесь?" Они сказали: "Ты одел на себя девичье платье". Мне снова пришлось выдумать. Я сказал: "Нет, не девичье; это мой костюм индейца". Но они не поверили, и я ушёл со слезами.

Был один мальчик, который жил недалеко от нас, он продавал журнальчики СЛЕДОПЫТ. За эту работу он получил в награду костюм бойскаута. Ох, как мне понравился тот костюм. Это было военное время и каждый, кто был повыше ростом, носил униформу. Мне всегда хотелось стать солдатом. Я был слишком мал тогда. Даже когда была эта последняя война, я не был достаточно рослым, чтобы пойти на неё. Четверо моих братьев ушли. Но Бог, так или иначе, дал мне униформу — всеоружие Божье, чтобы мне выйти и сражаться с болезнями и недугами, которые сковывают людей.

Но как я восхищался тем скаутским костюмом с фуражкой и крагами. Я сказал: "Ллойд, когда ты износишь этот костюм, мог бы ты отдать его мне?" Он сказал: "Да, я отдам его тебе, Билли". Но, о-о, этот костюм носился так долго, что мне надоело ждать. Мне казалось, что он никогда его не износит. Потом я некоторое время не видел, чтобы он его носил, и тогда я пришёл к нему и сказал: "Ллойд, куда девался твой костюм бойскаута?" Он сказал: "Билли, я поищу его дома, посмотрю, смогу ли я его найти". Но когда он искал его, узнал, что мама порезала его на заплатки для папиной одежды. Он пришёл ко мне и сказал: "Мне ничего не удалось найти, кроме одной краги". Я сказал: "Принеси мне её". Итак, я принёс её домой и надел. На ней была тесёмка, которую можно было подтянуть, и вот я затянул её, и мне казалось, что я был настоящим солдатом. Мне хотелось бы ходить в ней в школу, но я не знал, как мне это сделать. Итак, я представил, что одна моя нога была ранена, и я надел крагу для того, чтобы она защищала мою пораненную ногу. Но в школе учительница вызвала меня к доске. Я старался не показывать свою ногу, на которой не было краги, и все дети начали смеяться надо мной. Я заплакал и учительница отправила меня домой.

Я помню, как мы выезжали в город на деревянной телеге примерно два раза в месяц, чтобы оплатить счёт в бакалее. Бакалейщик давал нам несколько леденцовых палочек. Мы все, маленькие мальчики, сидя там на одеялах, внимательно наблюдали, когда папа выйдет с теми леденцами, и все голубые глазки внимательно следили за тем, чтобы каждый из тех леденцов был разломан поровну, чтобы каждому досталось, сколько надо. Я могу выйти сегодня после обеда и купить целую коробку молочных шоколадных конфет, но никогда они не будут такими вкусными, как те леденцы. Те были действительно конфетами. Иногда я сосал её немного, потом заворачивал в бумагу и клал себе в карман. Я ждал примерно до понедельника и потом опять сосал. Мои братья к тому времени уже съедали свои конфеты, и им тоже хотелось пососать мой леденец. Иногда я с ними заключал выгодную сделку и давал им полизать несколько раз, если они обещали мне помочь с домашними делами.